Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ЕВРОПЕЙСКИЙ МИГРАЦИОННЫЙ КРИЗИС В СМИ: СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ РЕЧЕВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Авторы:
Город:
Саратов
ВУЗ:
Дата:
19 марта 2016г.

В современном мире информация стала одним из важнейших факторов, определяющих события политической жизни и влияющих на формирование политической реальности. Современные процессы позволяют говорить о едином общемировом информационно-коммуникационном пространстве, которое становится средой для реализации политической активности и платформой формирования общественного мнения. Однако, доступ к источникам информации открыт далеко не всем, и это приводит к тому, что часто информационные потоки находятся в руках весьма ограниченного круга. В связи с этим, борьба за политическую власть получает иное звучание, ведь прежде чем завоевать избирателей, необходимо заручиться доверием СМИ, так как многие политические действия реализуются в информационном пространстве именно благодаря СМИ.

В последнее время дискурсивные исследования приобрели особенную актуальность (Викторова Е. Ю. [1], Дубровская Т.В. [4], Карасик В.И. [5], Сидоров Е.В. [10], Харламова Т.В. [11]).

Данный доклад  посвящен такому явлению, как  политический  медиадискурс, который  в  данном исследовании понимается как «властный ресурс, функционирующий в медийно-коммуникативной политической среде и производящий виртуальную политическую продукцию» [7].

Несмотря на то, что медиадискурс стремится к абсолютной объективности, в реальности достичь этого удается довольно редко, и только в определенных жанрах (так называемых «жестких новостях»), так как СМИ, являясь в первую очередь интерпретаторами, значительно влияют на смысл сообщений. Поэтому можно предположить, что политический медиадискурс как гибридный вид дискурса унаследовал от политического и медийного склонность к речевому воздействию. Под речевым воздействием в данном исследовании будем понимать «воздействие человека на другого человека или группу лиц при помощи речи и сопровождающих речь невербальных средств для достижения поставленной говорящими цели — изменения поведения адресата, его установок, намерений, представлений, оценок и т.п. в ходе речевого взаимодействия с ним» [3]. Целью данного исследования стало выделение тактик речевого воздействия и языковых средств, за счет которых эти тактики реализуются. Материалом для исследования послужили статьи британских изданий «The Guardian» на тему миграционного кризиса в Европе.

Первое, что обращает на себя внимание при анализе статей, - это номинация людей, въезжающих в Евросоюз. Если в российской прессе их в основном называют мигрантами, что вызывает противоречивые и не всегда положительные реакции, то в западной прессе преобладает слово «refugees», что юридически является не совсем корректным, так как для получения статуса беженца необходимо пройти некоторые процедуры, однако вызывает сочувствие читателей. Наравне с беженцами в западных СМИ используется более точная с юридической точки зрения номинация «asylum seekers». Отметим, что в словарях в обоих словах отсутствует отрицательная коннотация, но даже по количеству статей, посвященных описанию разницы между тремя понятиями, становится понятно, что эта разница критична для британского общества.

Согласно Международной конвенции «О статусе беженцев», беженцем является лицо, которое «в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений» [6]. То есть беженцы – это люди, которым на родине угрожает прямая опасность, поэтому они вынуждены менять место жительства.

Мигранты не испытывают прямой угрозы для жизни, на переселение их толкают в большинстве случаев экономические факторы. Таким образом, беженцы воспринимаются как жертвы войны, а мигранты как люди, приехавшие подзаработать, первые - вызывают сочувствие, вторые - раздражение.

Многие публичные лица стараются разграничить эти понятия. Так, в одном из интервью, директор Центра изучения беженцев при оксфордском университете, Александр Бетт, говорит следующее: «It is very important to recognize that current challenges in Europe and globally are predominantly the result of refugee movements and not simply a 'migrant crisis' as implied by most politicians» (The Washington Post, 24.08.2015). В этой связи, ярким прецедентом также стала запись в блоге Барри Мэлоуна, редактора английской версии сайта «Аль- Джазира», в которой он призвал не использовать по отношению к людям с Ближнего Востока термин «мигрант», так как

«Migrant is a word that strips suffering people of voice. Substituting refugee for it is – in the smallest way – an attempt to give some back» (The Washington Post, 24.08.2015). Поэтому чтобы оставаться толерантными и не вызвать ксенофобию, британские СМИ чаще пользуются именно термином «refugee».

Отметим, что такое характерное для российских СМИ понятие «мигрант» все же используется британцами, однако, это происходит в основном в статьях, описывающих наплыв людей в саму Великобританию, то есть представляющих непосредственную угрозу («Calais migrants: 'We have to keep trying because this is no place to stay'» (The Guardian, 24. 06. 2015), «Calais crisis: Cameron condemned for 'dehumanising' description of migrants» (The Guardian, 30.07.2015)).

Таким образом, мы можем наблюдать, как в режиме реального времени нейтрально окрашенные слова начинают приобретать определенные коннотации: мигрант - отрицательную, так как воспринимается как человек, стремящийся обогатиться в чужой стране, представляющий опасность; беженец - положительную, так как он бежит от войны, у него нет иного выбора.

Одной из самых распространенных стратегий является стратегия формирования общественного мнения. Чтобы не допустить массовых недовольств и проявлений ксенофобии со стороны местного населения, беженцы позиционируются как жертвы войны, в данном случае происходит апелляция к чувству сострадания. Чаще всего эта тактика реализуется за счет приведения конкретного примера. Таким образом читатель может ассоциировать себя с определенным человеком, соответственно, проявлять эмпатию  в такой ситуации значительно проще («Rahman said he had been studying law at Damascus University. His country was a disaster, he said, trapped between two killers, Bashar al-Assad and Islamic State») (The Guardian, 11.09.2015)).

В данном примере мы видим целую цепь метафор, которая убеждает читателей в том, что жизнь в Сирии была катастрофой, а местные жители пойманы в ловушку двух убийц. С этой тактикой напрямую связана следующая - апелляция к гуманизму. Авторы призывают быть человечнее, помнить свой христианский долг, а также воспринимать мигрантов как самодостаточных личностей («But if someone knocks on my door at three in the morning, scared, hungry and having been shot at, as a human it is my moral duty to let them in and give them a drink and feed them») (The Guardian, 23.11.2015)).

Часто используется тактика привлечения исторических параллелей, которая позволяет вызвать в сознании читателя нужные ассоциации, тем самым внушив ему определенную позицию. Так, расследуя причины сложившего кризиса, авторы вспоминают «Арабскую весну» - символ расцвета восточной демократии, которая, в конце концов, не принесла никаких положительных результатов, а также военную операцию в Ливии, положившую конец правлению Каддафи, однако, не установившую мир и порядок в регионе («The optimism of the Arab spring is spent. Colonel Gaddafi was a tyrant, yet Libya has unravelled violently in the aftermath of his removal») (The Guardian, 3.09.2015)).

Соответственно, автор путём привлечения данных исторических параллелей подводит читателя к мысли о том, что возможное вмешательство в политическую жизнь Сирии не гарантирует улучшения ситуации. Неоднократно упоминается Вторая мировая война как важная точка в истории миграций. Автор говорит о большом опыте Германии по приёму мигрантов, подчеркивая то, что ФРГ способна справиться и с современной ситуацией («Germany has a long tradition of welcoming refugees, in part a response to its Nazi past when 500,000 Jews and opponents of Adolf Hitler’s Third Reich fled the country. After the second world war, Germany took in 13 million displaced persons and refugees fleeing west from eastern Europe when the region came under Soviet domination») (The Guardian, 20.08.2015)). Таким образом, авторы активно приводят исторические параллели, чтобы  вызвать в сознании определенные ассоциации, способные поменять точку зрения читателя.

Достаточно широко представлена стратегия саморепрезентации, реализующаяся в ряде тактик. В рамках тактики создания положительного имиджа: журналисты говорят о том, что власти заботятся о вновь прибывших мигрантах, создают достойные условия для их существования. Достаточно подробное описание жизни в обустроенных лагерях призвано подчеркнуть то, что беженцы способны влиться в общество, и благодаря правительству они чувствуют себя в безопасности («The camp is on the edge of a municipal forest. Syrians walk among the pine trees, sometimes asking each other for directions in Arabic. In a grassy clearing an Albanian dad was playing football with his son») (The Guardian, 11.09.2015)).

Следующая тактика в рамках стратегии саморепрезентации – тактика положительного примера реализуется за счет историй о гостеприимных местных жителях, которые с радостью принимают людей с Ближнего Востока («Inspired by the images of refugees walking towards Germany, moved by the plight of those who have lost their lives trying to make it to Europe, people from around the country are eager to send the message that there is room for refugees in Britain») (The Guardian, 11.09.2015)). В этом примере она реализуется за счет использования глаголов лексико-семантической группы «эмоции».

Однако, несмотря на все вышесказанное, британские СМИ открыто говорят о проблеме, которая пока существует за пределами Соединенного Королевства, концентрируясь в ФРГ (этим объясняется такое частое упоминание Германии), активно используя тактику указания на проблему. В первую очередь, данная тактика реализуется за счет ярких метафор: ситуация сравнивается с вызовом, с гуманитарной катастрофой или бедствием («the biggest challenge yet to the EU» (The Guardian, 26.10.2015), «humanitarian disaster», «a humanitarian catastrophe unfolds before our eyes» (The Guardian, 3.09.2015)). Внушить читателю масштаб проблемы также помогают прилагательные в превосходной степени («biggest influx of asylum seekers since second world war») (The Guardian, 3.09.2015)).

В исследуемых нами статьях активно реализуется стратегия дискредитации и, в частности, тактика формирования образа врага. Этим врагом становится глава Сирии, президент Башар Асад, который, по мнению прессы, и является главным виновником кризиса. Его режим называют режимом зла, он буквально убивает собственных граждан («The refusal to intervene against Bashar al-Assad gave the Syrian president permission to continue murdering his people») (The Guardian, 3.09.2015)). Отметим неслучайное использование личного местоимения в данном примере, таким образом подчеркивается бесчеловечность политического лидера, ведь он убивает не каких-то чужих людей,  а собственных сограждан. Вслед  за упоминанием его имени автор,  как правило, подробно описывает все те муки, которым подвергается местное население. Для усиления эффекта используются однородные члены, а также криминальная метафора, что ярко иллюстрирует отношение автора статьи к сирийскому лидеру («When Assad's gangs stop the shelling and killing of civilians») (The Guardian, 31.03.2012)).

В рамках стратегии дискредитации в исследуемых нами статьях используется тактика критики, однако направлена она не на власть, а на тех, кто выступает против мигрантов. В основном, такая реакция приписывается политическим группам, вызывающим отторжение в обществе: нацистам и коммунистам («Most of the hostility is in towns and villages in the former communist east», «Some shelters, such as the one in Freital, Saxony, have been subject to arson attacks and a barrage of abuse by far-right protesters gathered outside») (The Guardian, 23.08.2015)). В данном примере, существительные с негативными коннотациями используются для описания результатов деятельности коммунистов и нацистов. За счет этого приёма у читателей создается впечатление, что именно эти протестующие, а вовсе не сами беженцы, представляют угрозу.

Таким образом, можно сделать вывод, что в освещении миграционного кризиса перед британскими СМИ стоит довольно сложная, на наш взгляд, задача: с одной стороны, предотвратить панику и негативное отношение к мигрантам, с другой – оставаться объективными и не скрывать масштаб ситуации. Для этого журналисты используют стратегию формирования общественного мнения, которая реализуется с помощью тактик апелляции к сочувствию и гуманизму, тактики привлечения исторических параллелей. С помощью их журналисты задают в целом позитивный тон, пытаясь предотвратить какие бы то ни было конфликты внутри общества.

Следующая стратегия - стратегия саморепрезентации, которая реализуется в тактике  положительного примера, тактике объективности и тактике указания на проблему. Данная стратегия призвана убедить читателей в том, что власти ведут активную деятельность по созданию достойных бытовых условий для беженцев, по интегрированию их в принимающее общество. А также внушить доверие к изданию и сведениям, которые оно публикует.

Также присутствует стратегия дискредитации, реализующаяся в тактике создания врага, которым стал для британцев Башар Асад, и тактика критики, направленная на группировки, дестабилизирующие обстановку, выступая против присутствия мигрантов. Среди средств реализации тактик наиболее представленными являются именно лексические средства: особенно метафора как средство с мощным суггестивным потенциалом [2]. Также используются части речи из определенных лексико-семантических групп или с определенными коннотациями. Еще одной важной особенностью является приобретение нейтральными словами коннотаций в связи с текущими политическими событиями; также имеет место быть специализация значения (широкое понятие «мигрант» специализируется до «экономического мигранта»). Отметим, что такое отношение к данным словам не универсально, а культурно обусловлено и будет меняться в зависимости от страны употребления.

 

Список литературы

1.     Викторова Е.Ю. Лингвокультурное своеобразие вспомогательных коммуникативных единиц в политическом дискурсе (на материале русского и английского языков) // Известия ВУЗов. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2011. №3. С. 91-96.

2.     Вражнова И.Г. Концептуальная метафора как средство формирования отрицательного образа государства (на материале британских печатных СМИ) / Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации: материалы докладов VII Международной конференции «Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации» (25-27 февраля 2015 года) – Саратов: ИЦ «Наука», 2015. С. 27-33.

3.     Гришечко Е.Г. Определение понятия речевого воздействия и виды этого воздействия / Гуманитарные и социальные науки, 2008, № 4 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.hses- online.ru/2008/04/10_02_04/10.pdf

4.     Дубровская Т. В. Судебный дискурс: речевое поведение судьи: автореф. дисс. … докт. филол. наук. Саратов, 2010. C. 39.

5.     Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: Сб. науч. тр. - Волгоград: Перемена, 1999. - С. 5-19.

6.     Конвенция о статусе беженцев [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/refugees.shtml

7.     Русакова О.Ф. Грибовод Е.Г. Политический медиадискурс и медиатизация политики как концепты политической коммуникативистики // Научный ежегодник Института  философии  и права  УрО РАН.– 2014.– Т. 14. Вып. 4. С. 65-77.

8.     Сайт газеты «The Guardian» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.theguardian.com/international

9.     Сайт газеты «The Washington Post» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.washingtonpost.com/

10. Сидоров Е.В. Онтология дискурса. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. С. 232.

11. Харламова Т.В. Концепция «ментальных программ» как модель категоризации политического дискурса России [Статья] // Известия Сарат. ун-та. Новая серия. Филология. Журналистика. Т.12. Вып.1. 2012. С.68- 73.