30 марта 2016г.
С конца 20-го века и по настоящее время, без преувеличения, в развитых стран все сферы общества претерпели значительные изменения. Несмотря на предположения о том, что страны, по всем критериям соответствующие определению развитых стран, должны были принимать технологические новшества значительно легче, если их уровень технологического развития превосходил тот же показатель у других развитых стран, ряд исторических фактов не подтвердил в полной мере этого предположения. Сегодня можно говорить о различиях в восприятии технологических изменений в зависимости от экономической системы в стране, господствующей политической идеологии, декларируемых социально-культурных норм.
В США основатель «экономики знаний» Ф. Махлуп оформил свое понимание меняющейся экономики как «система общих представлений, совокупность достижений практики, система методов создания условий для функционирования и поддержания научно-исследовательской деятельности» еще в начале 70-х гг. 20-го века [3]. В 1980-х впервые было сформулировано понятие «информационной экономики». М. Порат называл информационной экономикой область знаний, «изучающую экономические законы, действующие в сфере производства и воспроизводства научно-технической информации, научного знания» [12]. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) «экономику знаний» определяет направлениями деятельности, «напрямую построенные на производстве, дистрибуции с использованием знаний и информации» [11].
Существуют более конкретизированные с точки зрения своего времени определения. Так, с точки зрения динамичного подхода к новой экономике, целесообразно привести тезис П Друкера: «Знания сейчас становятся одним из факторов производства, по отношению к которому труд и капитал являются побочными» [10]. Растущая роль знаний в качестве ресурса и экономического продукта отмечена в тезисе, сформулированном М. Абрамовичем и П. Дэвидом: «Возможно единственная наиболее значительная характеристика недавнего экономического роста заключается в светском развитии знания, зашифрованном и используемом для организации и реализации экономической активности» [9].
В России представление о новой экономике сформировалось значительно позже. Несмотря на то, что термин «новая экономика» рассматривается, в отличие от «экономики знаний», в большей степени как характеристика, а не как полноценная концепция, она имеет емкое определение. «Новая экономика – это часть экономики, которая включает высокотехнологичные отрасли – в узком смысле; такая часть макроэкономической среды, сформировавшейся под влиянием новых технологий, которая качественно отличается от «старой экономики» в отношении как основных принципов функционирования, так и возможностей ее дальнейшего развития за счет использования информационного ресурса» [4]. С точки зрения современного контекста приведенное определение адекватно фактическому состоянию мировой экономики и видению того, к чему стремится человечество в ближайшей перспективе.
Построение новой экономики должно обеспечивать устойчивое социально-экономическое развитие общества при сохранении равновесия с природной средой. Очевидно, что формирование экономики знаний тесно связано с развитием человеческого разума. Ноосфера (сфера разума) – это «биосфера, наделенная человеческим разумом, в которой человеческий разум берет на себя ответственность за гармоничное совместное развитие человеческого общества и природы» [6].
Оценка приведенных определений и общих тенденций развития общества позволяет сформулировать некоторые тезисы, характеризующие понимание обществом происходящих изменений:
– рациональное познание обществом окружающей среды и последствий человеческих действий, совместной эволюции биосферы и социума;
– смена экономической парадигмы на управленческую;
– формирование общества контроля качества;
– общество образования и управления интеллектом как парадигма развития;
– осознание значения процессов информационного-содержательного анализа.
Процесс информационного-содержательного анализа является не только характеристикой новой экономики, но и инструментом ее развития. Именно поэтому с началом компьютеризации общества и появлением интернета, некоторые представители новой экономики быстро нашли способ использования информации в качестве ресурса. Соединенные Штаты, страна – создатель интернета, – раньше всех обратилась к «информационной надстройке». Именно там теперь концентрируется биржевая торговля, авторитетные аналитические и рейтинговые агентства, что говорит о значительно более высоком уровне обработки информации, нежели в других развитых странах.
Впервые концепцию управления знаниями затронул футуролог Э. Тоффлер [7]. Э. Тоффлер один из немногих, кто сразу связал управление интеллектом с компьютеризацией общества. Он же сформулировал еще в 1980-х гг. понятие «шок будущего» (англ. futureshock), подразумевая состояние длительной фрустрации, вызванное невозможностью человеком обрабатывать всю поступающую информацию.
В научном сообществе существует близкое понятие «технологической сингулярности», сформулированное В. Виджем [13]. Концепция технологической сингулярности предполагает наступление гипотетической точки технологического развития, в которой прогресс станет настолько быстрым, что человек больше не сможет воспринимать происходящие изменения.
Если рассматривать такого рода проблемы с точки зрения непосредственно менеджмента знаний, то следует вспомнить понятие «технократической асимметрии человеческого разума», введенное В.П. Казначеевым, которое фиксирует смещение в совокупности знаний в сторону высокого уровня развития технических и физико- механистических знаний и сбабости общественных наук [5].
Новая экономика требует от человечества набора качеств, отличного от того, что находился в рамках социокультурных норм еще десятилетие назад в России, двадцатилетие назад в развитых Европейских странах и тридцатилетие назад в США (азиатская модель мышления не подверглась в значительной степени изменениям в рамках новой экономики). Роль личностных качеств в технологическом и социально-экономическом развитии упоминал еще Л.Н. Гумилев в «теории пассионарных толчков».
В научной литературе подчеркивается значение поведенческих навыков, которые приобретаются, в том числе, посредством основанных на системном мышлении имитационных игровых моделей [1], интеллектуализации менеджмента и его инструментов [2, 8]. Однако приоритетом в плане развития менеджмента знаний, безусловно, должно быть содействие новому поколению, выросшему с вычислительной техникой и новейшими технологиями, в социально-экономической адаптации. Трудно подготовить человечество ко всем возможным вызовам нового времени и к институциональным особенностям новой экономики. Менеджмент знаний должен формировать интеллект человека как гибкий, развиваемый инструмент, но не благо, которое ему дает новое время.
Список литературы
1. Карлик А.Е., Растова Ю.И. Имитационные игры как исследовательский инструмент, обучающие стратегии и образовательная методология // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. – 2015. – № 3 (93). – С. 159-162.
2. Масино Н.Н., Растов М.А. Стратегическая карта инновационного развития как инструмент интеллектуальной системы стратегического управления // Вестник Омского университета. Серия «Экономика». – 2015. – № 2. С. 97-102.
3. Махлуп Ф. Производство и распространение знаний в США. – М.: Прогресс, 1966. – 462 с.
4. Станковская И.К. Стрелец И.А. Экономическая теория: учебник. – 4-е изд., перераб. и доп. – М.: Эксмо, 2009. – 480 с.
5. Суслов Е.Ю. Формирование управленческого знания устойчивого развития социально-экономических систем: монография. – СПб. : СПбГИЭУ, 2012. – 264 с.
6. Суслов Е.Ю. Внешние основания теории ноосферного социально-экономического управления // Экономика и управление. – 2008. – № 2. – С. 30-33.
7. Тоффлер Э. Третья Волна. – М.: Аст, 1999. – 781 с.
8. Управленческие проблемы модернизации / Под ред. А.Н. Цветкова. – СПб. : СПбГИЭУ, 2011. – 236 с.
9. Abramowitz М. and P. David, ’Technological change and the rise of intangible investments: the US economy’s growth path in the twentieth century’ in OECD, Employment and Growth in the Knowledge-Based Economy (OECD: Paris), 1996, p.35.
10. Drucker P. ’From capitalism to knowledge society’ in D. Neef (ed.) The Knowledge Economy, (Woburn MA: Butterworth) 1998, p.15.
11. OECD, The Knowledge Based Economy, OECD/GD (96) 102, p. 46.
12. Porat, Mark Uri (May 1977). The Information Economy: Definition and Measurement. Washington, DC: United States Department of Commerce. OCLC 5184933.
13. Vinge V. The Coming Technological Singularity: How to Survive in the Post-Human Era. [Электронный ресурс].– Режим доступа: https://www-rohan.sdsu.edu/faculty/vinge/misc/singularity.html.
