03 января 2016г.
Достаточно распространенное представление о гомогенности институциональной системы экономики является абстракцией высокого порядка. Невозможно доказательно утверждать, что какой-либо конкретный институт, будучи единым целым, либо способствует эволюции, либо, напротив, тормозит ее. Внутренняя противоречивость каждого отдельного института корреспондируется с неоднородностью всей институциональной системы общества и хозяйства. Это создает предпосылки для разработки научно- практической проблемы формирования, накопления и разрешения институциональных противоречий.
В связи с этим актуализируется исследование системы внутренних противоречий экономических институтов, которые, отражая взаимодействие его противоположных сторон, являются источником развития и совершенствования, изменения и разрушения, перехода к новым деструктивным или прогрессивным формам. Основное противоречие институтов между их ограничениями и возможностями проявляется в отношениях коллективного субъекта и индивидуальных агентов институтов. Разрешение противоречий между интересами субъекта и агентов в рамках института можно представить как многоуровневый процесс, разворачивающийся во времени и пространстве хозяйственной системы, порождающий у агентов оппортунизм или приверженность вплоть до их крайних проявлений.
На первом уровне проявляются различия или проявления специфических интересов агентов из их неразвитого тождества в рамках общего интереса институционального субъекта. Подчиняясь принципу сохранения устойчивости в системе, институт направляет всю мощь на погашение нежелательных возмущений агентов. На этом уровне возможны два варианта: подавление особых, непривычных, необычных форм и инструментов осуществления хозяйственных взаимодействий, либо их локализация в отдельных группах, слоях хозяйствующего субъекта.
Если произошла локализация некоторых особых форм взаимодействия, то второй уровень предстает как уровень разности, то есть закрепления нового правила или нормы в рамках отдельного крупного институционального сообщества индивидов. Причем это закрепление может быть как формальным (в виде отдельных нормативно-правовых актов – законов, распоряжений, постановлений и т.д.), так и неформальным (в виде общепринятых норм, обычаев делового оборота, типичных моделей поведения и др.). На этом уровне также возможны два варианта развития: первый – правила и нормы в результате апробации демонстрируют свою неприменимость для крупного сообщества и поэтому отвергаются большинством, но могут остаться локальным, узкогрупповым неформальным институтом; второй – правила и нормы, применяемые на определенной территории, обеспечивают эффективные взаимосвязи хозяйствующих субъектов и закрепляются окончательно как формальные институты общего использования и широкого применения.
В случае второго варианта прослеживается переход на третий уровень конфликта противоположных сторон, разрешения возникшего противоречия и становления нового института. Законодательное закрепление сложившихся и принятых крупным сообществом или несколькими территориально не связанными сообществами хозяйствующих агентов новых норм и правил – это высший уровень синтеза института, характеризующий его зрелость и обеспечивающий в течение какого-то времени устойчивость его оснований, позволяющих снижать степень неопределенности действий, связанных с поведением его агентов, формировать им совместимые друг с другом ожидания, обеспечивая тем самым возможность адаптации к новым нормам и правилам в рамках достигнутого развитого тождества интересов.
Постоянно накапливающиеся в результате практической деятельности субъектов и агентов специфические интересы вновь порождают процессы гетерогенизации устойчивых образований, которыми наиболее часто являются институты, и снова их развитие происходит на трех уровнях формирования, накопления и разрешения внутренних противоречий. Система прямых и обратных связей между специфическими интересами агентов и интересом коллективного институционального субъекта является основанием постоянной модификации и трансформации институтов.
Институциональные противоречия представляют собой источник возникновения дисфункций, аномалий и патологий экономических институтов.
Экономическая теория институциональных аномалий – достаточно новый, формирующийся раздел экономической науки, предметом которого становятся функциональные связи и отношения, а также формы оппортунистического поведения хозяйствующих субъектов, обеспечивающие позитивное или негативное изменение границ социально-экономических норм и правил, нарушение установленных или стихийно сложившихся требований, процедур, порядков, обычаев. Необходимость «аномального» вектора институционально-эволюционных исследований в экономической науке современной России определяется онтологически системными противоречиями, дисфункциями и патологиями действующей системы институтов, а гносеологически – недостаточным общеметодологическим и теоретическим уровнем проводимых в данной предметной области исследований при их высокой практической значимости. Изучение закономерностей и механизмов необратимого, качественного, негативного изменения институциональной структуры и отдельных ключевых институтов относится к приоритетным направлениям развития экономической науки.
Терминология и, в целом, категориальный аппарат негативистских институциональных исследований все еще является неустоявшимся. На наш взгляд, базовым для данной области институционального анализа является понятие аномалии. Институциональные аномалии – это достаточно типичные, распространенные в обществе или локальном сообществе формы нарушений социально-экономических норм, как формальных, так и неформальных. При этом аномалии могут иметь позитивный и негативный характер, причем в обоих случаях они являются формами проявления процесса институциональной эволюции. Результатом институционализации являются не только нормы, но и аномалии, в том числе патологии, принимающие характер регулярностей поведения индивидов. Эволюция экономических систем любого масштаба объективно порождает различные проблемные ситуации, которые неадекватно регулируются или вообще не могут регулироваться существующими правилами. Поэтому дисфункции институтов могут восприниматься исключительно негативно лишь в краткосрочном диапазоне, поскольку в процессе институциональной эволюции набор функций и их значение меняется у всех институтов. Таким образом, дисфункции неразрывно связаны с эволюцией институтов. Тогда институциональные мутации – внеплановые, стихийные дисфункциональные отклонения институтов от их эталонной или нормативной модели. В свою очередь институциональные ловушки трактуются как деструктивные формы эволюционного закрепления субоптимального равновесия экономических интересов хозяйствующих субъектов относительно действующих в экономике норм, правил, порядков, процедур, стандартов и т.д., производящие негативные экстерналии в масштабе всей хозяйственной системы и повышающие трансакционные издержки ее функционирования.
Следует критично отнестись к небрежному использованию таких характеристик институтов и институциональных механизмов, как неоптимальность, неэффективность, избыточность и недостаточность, поскольку слишком часто они являются следствием сравнения не с реальной альтернативой, а с неким эталоном, сложившимся в иной институциональной среде. Эффективность институтов представляет собой относительное понятие, которое необходимо оценивать в широком контексте всей совокупности условий их функционирования. Наиболее перспективным для решения данной задачи является компаративно-институциональный подход, с позиций которого выбор осуществляется между реальными альтернативами институционального устройства или структуры, отказываясь от ставшей традиционной точки зрения, которая преобладает в большинстве концепций государственной экономической политики и неявно предполагающей выбор между идеальной нормой и несовершенными институциональными моделями или механизмами.
Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 15-12-34012
