03 апреля 2016г.
Введение
Одним из этических и методических ограничений детского психоанализа является полное невмешательство психоаналитика в семейную структуру. Как следствие, аналитик работает с юным клиентом, жестко включенным в потенциально патогенную метакоммуникационную систему [1], без возможности корректировать и даже прямо изучать последнюю. Над детским аналитиком всегда висит дамоклов меч форсированного прекращения анализа по инициативе патогенной семьи юного клиента. И, как нетрудно догадаться, чем успешнее идет анализ, тем враждебней и острее будет реакция. Педагогика тем и отличается от детского психоанализа, что ищет конкретные меры по оздоровлению как конкретной семьи, так и системы воспитания в целом.
Именно так ставил вопрос ученик Фрейда, Шандор Ференци [8]. Помимо чисто теоретических построений вроде интроектной теории [4], Ференци активно участвовал в формировании социально-политической повестки дня. В его работах прямо указывается на социогенный характер психосоматических и сексуальных проблем [3, 7]. Важно, что Ференци не только констатировал факты, но и предлагал конкретные меры по оздоровлению общества. Современные психоаналитики часто стараются уйти от подобной ответственности под разными предлогами.
В леволиберальной Европе наложен негласный запрет на любой откровенный разговор о человеческой агрессивности. В США педагогика находится во власти всевозможных околорелигиозных и архаично настроенных организаций. России опять повезло: отечественному психоанализу история предоставляет испытательный полигон в виде эклектичной и восприимчивой к новым идеям российской педагогики.
Таким образом, основная цель исследований: освежить, укрепить связи между психоанализом и педагогикой; применить психоаналитическое знание для решения наиболее острых современных проблем воспитания. В данной статьи мы ограничимся общей схемой взаимодействия психоаналитиков и педагогов как участников общего дискурса, а также дадим краткий обзор современных проблем воспитания и социализации.
Теоретический базис
Ограничимся необходимым минимумом теории.
Сначала определим интересующую нас область. Педагогика - это наука о передачи следующему поколению опыта, навыков, влечения к знанию (Wiessentrieb) и универсальных коммуникационных и контрольных паттернов.
К психоанализу непосредственно примыкают две последние категории. В работах Шандора Ференци содержится достаточно подтвержденных гипотез, чтобы существенно обогатить понимание коммуникационно- прагматических операторов [1, 2]. Речь идет об интроекции [4] - одной из адаптивных психических защит. Психическая защита - это реакция психики на неравномерное распределение либидо между реальностью и представлениями (под представлениями понимают любой единичный объект психического). Интроекция - это психическая защита, срабатывающая при преобладании либидозной нагрузки объектов над возвращением либидо из реальности; заключается а) в создании устойчивого образа объекта в психике и затем б) в сдвиге либидо с внешнего объекта на образ. Используя термин либидо мы, очевидно, подразумеваем универсальную количественную характеристику психического эквивалента сексуальности (“сексуальной энергии”).
Особо необходимо оговорить, что именно Фрейд и Ференци понимали под инфантильной сексуальностью [10]. Разумеется, речь не шла и не идет о сформированном объектном половом влечении. Напротив. Под сексуальностью понимается чувственность в широком смысле, филогенетически обусловленный повышенный интерес к определенным областям своего тела и некоторым объектам. Внешние объекты вторичны, являются способом познания и регуляции внутреннего напряжения.
Фрейд связывал фазы психосексуального развития с наиболее чувствительными областями тела. Ференци продвинулся в этом направлении, встроив в контекст инфантильной психосексуальности становление символической функции субъекта [5, 6, 9]. Согласно Ференци, субъект выстраивает категориальное отношение с реальностью в двух противоположных движениях: стремление к удовольствию и претерпевание отказа. Ребенок “изобретает” все более сложные способы получить удовольствие, в конце концов осваивая знаковую систему и включаясь в социум.
По Ференци субъект предпринимает попытку либидозной нагрузки по отношению ко всем объектам. Запас либидо ограничен, а сами объекты могут стать запретными относительно деструктивных или сексуальных влечений. В этом случае включается механизм интроекции. Интроекты, будучи элементами психики, проходят сложную цепочку превращений [5, 6], становясь основой символической коммуникации.
Наконец, еще один важный термин - нарциссизм, или нарцизм. На языке метапсихологии нарцизм - это устойчивый застой либидо в некоторой области психического. Используя понятие интроекции, мы можем дать более практичное определение. Нарцизм - это перераспределение либидо, при котором отдельные области психики эквивалентны объектам (первичный нарцизм) или интроектам (собственно нарцизм).
Психоаналитическое просвещение
Построим принципиальную схему взаимодействия семьи, психоаналитика и педагога.
Современная схема предполагает, что психоаналитик не имеет права вмешиваться в жизнь семьи своего юного пациента ни при каких обстоятельствах, кроме угрозы жизни. Однако трудно определить, когда угроза приобретает явный вид. Напротив, общий патогенный характер семьи опытный аналитик распознает практически сразу. Тем не менее, мы не видим особого смысла размывать границы запрета. Будет крайне плачевно, если аналитики начнут играть роль “спасателей” или семейных консультантов.
Возникает вопрос: для чего нужно анализировать ребенка, если в случае патогенной семьи мы ничего не можем предпринять?
Во-первых, в анализ приводят детей и из благоприятных семей. Для многих гармоничных пар прохождение анализа становится логичным продолжением семейной гармонии. Многим детям психоанализ полезен сам по себе. Это и разгрузка аффектов, и умение совладать с внутренней агрессивностью, и дополнительная тренировка символических функций.
Во-вторых, сам психоаналитический дискурс значительно обогащается от детского анализа. Этот “естественный эксперимент” невозможен при вмешательстве аналитика в семейную динамику.
В-третьих, психоаналитик может разработать некую теорию или комплекс идей касательно воспитания. Однако методологией и системным внедрением подхода должны заниматься представители педагогики. Опыт педагогов позволяет минимизировать возможный вред - в вопросе воспитания детей это, пожалуй, решающий фактор.
Итак, психоаналитик не влияет и не пытается влиять на семью пациента. Равно как и влиять на пациента (вне зависимости от возраста), что явно артикулируется в этическом кодексе и с очевидностью следует из философского психоаналитического фундамента.
В каких же отношениях находятся психоаналитик и педагог? Ответ на этот вопрос у Ференци таков: “взрослым необходимо вспомнить свое собственное детство”. И не просто вспомнить, а осознать ранее вытесненный материал. Любой педагог, прошедший личный анализ, будет гораздо лучше понимать детей и подростков. Особую роль в этом должно сыграть психоаналитическое просвещение.
Подведем промежуточный итог. Мы предлагаем сохранить все этические и методические ограничения на уровне “детский аналитик - пациент - семья”. С другой стороны, необходимо наладить прямое и тесное сотрудничество по линии “аналитик - педагог - система образования”. Психоаналитическое просвещение педагогов, равно как анализ и развенчание репрессивных педагогических практик - актуальная задача современного ференцианского психоанализа.
Современные вызовы системе воспитания
В заключении осветим основные проблемы современной психоаналитической педагогики. Будем предельно конкретными и постараемся избегать сложных терминов. Так как речь идет о преодолении репрессивного подхода к воспитанию, мы рассмотрим каждую проблему с точки зрения прав ребенка.
Право на нарциссизм
Определение нарциссизма (нарцизма) было дано выше. Исторически сложилось, что о нарцизме говорят как о “базисном дефекте” (по Балинту). Даже в быту этот ярлык имеет негативную окраску.
Но достаточно только проанализировать ту среду, в которую попадает ребенок с первых лет своей социализации, как становится ясно: нарцизм является естественной защитной реакцией на агрессивное вторжение в его личное пространство. В прошлом веке это не было проблемой, так как само “личное пространство” формировалось у человека не раньше зрелого возраста. Но в современных нуклеарных семьях ребенок фиксирует свое первичное “всемогущество” как некое стандартное состояние. Попытка грубо навязать правила игры со стороны коллектива может привести (и часто приводит) к той или иной форме ухода от реальности.
Самое опасное, что чем взрослее субъект, тем сильнее атака. Так, в школе коллектив изначально атакует самых талантливых и ярких сверстников. В высшем учебном заведении социализация навязывается студенту через архаичную деструктивную ритуалистику (посвящение в студенты, пьянки, навязанный общежитием ночной образ жизни и пр.). В результате мы получаем индивида, который патологически уязвим для любой массы: от круга собутыльников до политических экстремистов.
Мы вовсе не призываем отказаться от социализации с ранних лет. Как раз наоборот. Мы утверждаем, что включение ребенка в социум должно происходить активно, осознанно и артикулированно. То есть родителей необходимо научить обсуждать с ребенком самые разные аспекты социализации: от авторитарных воспитателей до отстающих в развитии сверстников. Ребенок (а затем и подросток) должен видеть в родителях опору, источник опыта и даже “старших партнеров по коалиции” в борьбе за свою личность против безликого социума. Не лишним будет периодически напоминать (самим себе), что слепое включение в любую массу ставит крест на личностном росте, что развитие возможно только в конфронтации с массой.
Право на агрессию и право на защиту
Вторым важным моментом является признание не только детской сексуальности, но и изначальной гиперагрессивности. Особенно ярко проявляется агрессия и желание подавлять других в анальной фазе. Первое и самое важное здесь - психическая готовность родителей к “внезапному” проявлению у ребенка явных садистических черт. Запрет на агрессию как таковую в этом возрасте невозможен. Оптимальной стратегией является а) вербализация, то есть доверительное обсуждение с ребенком его состояния, б) сублимация через активность, связанную с мелкой моторикой, коллекционированием, наведением порядка и пр.
К сожалению, на западе, где сейчас господствует леволиберальная диктатура толерантности, на агрессию наложено необоснованное и античеловеческое табу. В результате дети коренных европейцев, становясь жертвой агрессии менее культурных детей мигрантов, оказываются преданными собственными родителями, когда в ответ на просьбу о защите слышат абсурдные рассказы о неком мультикультурализме. Это наносит ребенку мощную психическую травму, ставит его в положение перманентной жертвы. Остается только надеяться, что новое поколение коренных европейцев, наевшись толерантности, будет доведено до крайности и сбросит леволиберальную диктатуру, выплеснув так долго копившуюся агрессию в едином сверхевропейском патриотическом порыве.
В России мы наблюдаем иную картину. Чтобы понять суть проблемы, достаточно взглянуть на средних размеров детские коллективы, где анальная фаза активировалась лишь у небольшого числа детей. При попустительстве взрослых в подобных коллективах стремительно появляются малолетние садисты, которым доставляет явное удовольствие насилие над их младшими и более слабыми сверстниками. Самое опасное в этом то, что многие родители и так называемые педагоги относятся едва ли не с одобрением к подобным вещам, даже если акт насилия совершается у них на глазах или затрагивает их собственных детей. Возможно, здесь имеет место бессознательное получение удовольствие от наблюдаемых картин, альтруистическая идентификация с агрессором. Что неудивительно, ведь их собственные вытесненные садистические импульсы очень чутко реагируют на любую возможность реванша и хотя бы частичного удовлетворения. И опять же ребенок, чьи родители никак не реагируют на его жалобы и просьбы о защите, оказывает преданным и получает психическую травму.
И это лишь один из аспектов проблемы агрессивности. Современный мир слишком гетерогенен, чтобы не испытывать ненависти хотя бы к нескольким группам лиц. К сожалению, даже в законодательстве наложен жесткий запрет на так называемое “разжигание ненависти”, хотя последнее есть лишь попытка вербализации и, тем самым, самостоятельного усмирения собственной агрессивности.
Право на вербализацию. Алекситимия
Алекситимия, или невозможность словами выразить свои эмоции, стала самым “модным” симптомом нашего столетия. Как верно заметил Ференци, “дети считают взрослых опасными глупцами, которым нельзя сказать правду, не подвергаясь опасности быть наказанными”. На эмоциональные “капризы” ребенка либо не обращают внимания, либо реагируют запретом и агрессией, либо пытаются “подкупить”.
Необходимо усвоить, что знаковая система строится вокруг того, что по-настоящему волнует ребенка. Дичайшее внутреннее напряжение растущего организма нельзя подавить или подкупить, его можно облечь в слова и тем самым сделать доступным для работы высших психических функций. Такой подход облегчит жизнь и родителям, и ребенку, укрепит взаимопонимание и создаст основу для успешного разрешения всех последующих кризисов развития.
В современном обществе мы видим склонность избегать самоанализа и экспрессии, вербализация заменяется избыточным контролем. Это ведет к оскудению языка, к эмоциональному голоду личности, к ригидным жизненным моделям.
Этому последнему вопросу мы собираемся посвятить отдельное исследование: число алекситимичных клиентов растет экспоненциально, но достаточно модели феномена до сих пор не предложено. Так нам представится шанс проверить наше предположение о взаимном обогащении педагогики и психоанализа.
Список литературы
1. Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческих коммуникаций: Изучение паттернов, патологий и парадоксов взаимодействия // М.: ЭКСМО Пресс, 2000, 320 с.
2. Комарова З.И. Коммуникативно-прагматическая парадигма в дисциплинарно-методологическом пространстве современной лингвистики // Вестник Челябинского государственного университета, 2013, № 1, вып. 73, с. 66–71.
3. Ференци Ш. Алкоголь и неврозы // Собрание научных трудов, т. 2, Ижевск: ERGO, 2013, с. 259 - 265.
4. Ференци Ш. Интроекция и перенос // Собрание научных трудов, т. 2, Ижевск: ERGO, 2013, с. 77 - 114.
5. Ференци Ш. К вопросу об онтогенезе денежного интереса // там же.
6. Ференци Ш. К онтогенезу символов // там же.
7. Ференци Ш. О значении ejaculatio praecox // Собрание научных трудов, т. 2, Ижевск: ERGO, 2013, с. 71 - 76.
8. Ференци Ш. Психоанализ и педагогика // Собрание научных трудов, т. 2, Ижевск: ERGO, 2013, с. 57 - 70.
9. Ференци Ш. Ступени познания чувства реальности // Теория и практика психоанализа, М.: Университетская книга, 2000, 320 с.
10. Фрейд З. Три очерка о теории сексуальности // Учебное издание, т.5, М.: СТД, 2006, с. 37 - 147.
