20 марта 2016г.
Сегодня другой составляет фактичность человеческого существования, и как таковой сохраняется как острейшая практическая проблема. Однако сегодня мы все еще живем значениями и смыслами из гуманистической, метафизической риторики, вроде «уважения», «справедливости» или «неприятия» и «насилия». Но именно самоочевидность подобных значений и смыслов должна быть поставлена под вопрос.
Доминирующая тенденция в нашем обществе являет нам исторический реванш другого, структурирующего социальность, придавая ей различные, иногда даже противоречивые логики.
В западных странах сегодня становятся популярны принципы новой этики отношения к другому. Новая этика основывается на просвещенности и уважении к другим. Также эта тенденция связана с перенаселением современных городов. Английский социолог Зигмунд Бауман подчеркивает, что в современном обществе люди живут вплотную друг к другу, много передвигаются; выполняя свои повседневные дела, они вступают в самые различные пространства, населенные самыми разными людьми. «В течении дня мы встречаем так много людей, что не можем узнать их всех.. И в большинстве случаев мы не можем быть уверены – разделяют они наши стандарты или нет. Мир, в котором мы живем, представляется нам в основном населенный чужаками; это мир универсальной отчужденности. Мы живем среди чужаков, для которых мы сами чужаки».[1, С. 69]
В современном обществе происходят процессы культурной фрагментации. В таких условиях в качестве субъектов социальных отношений выступают «социальные движения, возникающие на основе сопротивления сообществ против глобализации, изменения структуры капитала, создания организационных сетей, неконтролируемого информационализма и доминирования мужчин, другими словами, экологисты, феминистки, религиозные фундаменталисты, местные движения – все они (в настоящее время) являются потенциальными субъектами информационного века.»[3, С. 306]
Первый принцип новой этики – всеобщее равенство. Всякий грешащий против равенства объявляется extra ecclesiam, отлученным от церкви. Ни одна религия в мире не имеет приоритета перед другими, точно так же, как ни одна культура и ни одна цивилизация. Необходимо стремиться к «разнообразию», к тому, чтобы в обществе сосуществовали все племена, все языки, все культуры, чтобы «цвели все цветы», чтобы в конце концов на нашей планете сложилось мультиэтническое и мультикультурное сообщество.
Правительство США оказывает широкомасштабное содействие «позитивной политике», направленной на устранение последствий расовой дискриминации или дискриминации по половому признаку при приеме на работу или на учебу, а также предотвращение случаев такой дискриминации. «Когда в самом начале своего выступления перед студентами Портлендского университета мистер Клинтон заявил, что в ближайшем будущем «в Америке не останется расового большинства», «аудитория разразилась аплодисментами». История показывает, что такое случается крайне редко – чтобы люди аплодировали известию, что они сами и их дети, то есть то самое большинство, окажутся лишенными культурного наследства в собственной стране, созданной их предками».[2, С. 286]
В качестве члена Верховного суда США Судья Кларенс Томас сделал официальный запрос о целесообразности «позитивной политики» и создания преимуществ по расовому признаку. Лидеры этнических организаций незамедлительно обвинили его в измене своему народу.
Лидеры, желающие сохранить национальную идентичность, получают клеймо националистов и ксенофобов. «В Дании министр внутренних дел Карен Йесперсен, радикал 1960-х годов, вызвала бурю негодования своим предложением о высылке беженцев с криминальным прошлым на необитаемый остров. Она не желает жить, заявила Йесперсен, в мультикультурном обществе, где преступники уравнены в правах с мирными гражданами и где равны все культуры.[2, С. 287]
Дания вообще превратилась в приют для политических преступников, вследствие чего датским гостеприимством пользуются преступные группировки из Азербайджана, Армении, Украины. Пользуясь политической ситуацией в Дании, выходцы с Ближнего Востока выдвинули требование о принятии Данией исламского законодательства, налагающего существенные ограничения на права женщин, восстановлении смертной казни и практики отсечения рук за кражу.
Священников и проповедников сегодня в кинематографе и на телевидении чаще всего изображают лицемерами, распутниками и глупцами. Кто захочет выступать в защиту семейных ценностей, зная наверняка, что его подвергнут публичному осмеянию? Осаждаемая выступлениями в защиту абортов и гомосексуалистов, раздираемая внутренними скандалами(женщины-проповедницы, священники педофилы и пр.), церковь сегодня значительно отличается от той, какой она была вчера.
Самыми злонамеренными и ужасными преступлениями в США являются так называемые «преступления ненависти», то есть криминальные деяния, спровоцированные к цвету кожи, этнической принадлежности, происхождению либо сексуальной ориентации жертвы. У преступления ненависти всегда один и тот же сюжет, один и тот же герой, злодей и жертва: сторонники прогресса защищают угнетаемые национальные меньшинства от белых изуверов.
Согласно «Перечню основных культурных показателей» 1999 года, афроамериканцы, составляющие всего 13 процентов от населения страны, несли ответственность за 42 процента тяжких преступлений и за пятьдесят с лишним процентов убийств на территории США. Статистика межрасовых преступлений дает еще более жуткую картину.
В 1990 году профессор Уильям Уилбэнкс из Департамента криминальной юстиции в Международном университете штата Флорида провел анализ преступлений, совершенных чернокожими. Поводом к этому исследованию послужила развернутая в прессе кампания за сокращение преступлений черных против черных – как будто преступления черных против белых не заслуживали внимание властей. Изучив отчет Министерства юстиции от 1987 года, Уилбэнкс получил следующие данные:
· В 1987 году белые преступники, совершившие тяжкие преступления, выбирали своими жертвами чернокожих лишь в 3 процентах случаев, тогда как последние совершили против белых не менее пятидесяти процентов от общего числа тяжких преступлений;
· При грабеже лишь 2 процента составляют ограбления черных, совершенные белыми, - против 73 процентов грабежей белых, совершенных черными;
Десять лет спустя, в 1999 году, газета «Вашингтон Таймс» опубликовала отчет об исследовании межрасовых преступлений, выполненный фондом «Нью Сенчури», который опирался на доклад Министерства юстиции от 1994 года. Исследования фонда подтвердили выкладки Уилбэнкса.
· Черные совершили в 1994 году 90 процентов межрасовых преступлений;
· Даже в категории «преступления ненависти», куда относится менее одного процента межрасовых преступлений, вероятность того, что черный окажется преступником, а не жертвой, вдвое выше, чем для белого.
Именно в местах проживания национальных меньшинств выше всего уровень преступности, именно оттуда проникают в американское общество межрасовые преступления.
То же, судя по всему, верно и в отношении Великобритании. Анализируя цифры в отчете Министерства внутренних дел по статистике криминальных явлений, обозреватель Джон Вудс выяснил, что из общего числа «расово мотивированных преступлений» в 1995 году 143000 были совершены белыми против меньшинств и 238000 – меньшинствами против белых.
Если национальные меньшинства составляют менее шести процентов от населения Соединенного Королевства, - заключает Вудс,- но при этом совершают 238000 расовых преступлений в год, а белые 94 процента населения – совершают 143000 таких преступлений в год, отсюда следует, что национальные меньшинства совершают расовых преступлений в двадцать пять раз больше, чем белые.
«Экстремист», «расист», «шовинист», «гомофоб», «националист», «ксенофоб», «фашист», «нацист» - вот пример безоглядного и безапелляционного употребления ярлыков по отношению к тем, кто ей сопротивляется.
Политику традиционалистов, сопротивляющихся тенденциям культурной революции оценивают как действия в духе ку-клукс-клана, отношения которых к чернокожим исчерпывались виселичными петлями и горящими крестами.
Культурная революция, позитивная политика, преступления ненависти олицетворяют тот дух отношения к другому в современном обществе, который мы называем реваншем или тиранией другого.
Таким образом, концептуальная основа цезуры «тирании другого» заключается в том, что в настоящее время другое является самостоятельным умонастроением, становится соизмеримым с ним, более того, оспаривает его. Другое вследствие этого оказывается уже не запредельным или периферийным элементом социального пространства, но подчас едва ли не «ядром».
Список литературы
1. Бауман З. Мыслить социологически М.: Аспект Пресс, 1996.-225 с.
2. Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада М.: АСТ, 2004. -444 c.
3. Кастельс Могущество самобытности // Новая постиндустриальная волна на западе М.: «Academia»,1999, 640с.
