15 апреля 2017г.
Аннотация. Данная статья посвящена переводу стихотворения известного русского писателя и поэта Михаила Лермонтова "Выхожу один я на дорогу" на английский язык. Переводы выполнены двумя авторами, поэтому происходит сравнение не только оригинала с переводом, но и двух переводов между собой, выделению их особенностей в парадигме основных тенденций переводов поэзии Лермонтова на английский язык.
Ключевые слова: Лермонтов, поэзия, переводы.
Известный русский критик В.Г. Белинский говорил: «Очевидно, что Лермонтов - поэт совсем другой эпохи и что его поэзия – совсем новое звено в цепи исторического развития нашего общества». Действительно, стихи одного из величайших представителей русской литературы и поэзии М.Ю. Лермонтова - это одно из главных достояний русской культуры.
Одним из программных произведений русского поэта является стихотворение "Выхожу один я на дорогу", написанное в 1841 году, за несколько месяцев до роковой дуэли поэта. Это стихотворение, в отличие от его ранней поэзии, наполнено, скорее, светлой грустью, нежели глубоким отчаянием, так присущим его творчеству. Но, как и в юношестве, Лермонтов по-прежнему испытывал всепоглощающее чувство одиночества.
В данной статье мы хотим представить сопоставительный анализ перевода этого стихотворения на английский язык. Первый известный перевод был опубликован Юджином К. Кейденом в 1965 году [1], американцем русского происхождения, занимавшегося переводами русской поэзии в целях оттачивания навыков английского. Кейден, будучи представителем русской культуры, очень бережно отнесся к звучанию этого стихотворения и воссоздал его во всех подробностях, потому во многих моментах имеет место быть буквальный дословный перевод. По этой причине мы отказались от идеи сравнивать перевод Кейдена с другими вариантами.
Для анализа мы взяли два наиболее известных перевода, выполненных известными переводчиками русской поэзии Евгением Соколовским (Yevgeny Sokolovsky) и Евгением Бонвером (Yevgeny Bonver).
Существуют различные мнения о том, возможен ли действительно полноценный перевод русских стихов на английский язык, сохраняющий не только парадигму оригинального стихотворного слога, но и передающий весь смысл, вкладываемый автором. Большинство переводчиков склоняются к тому, что в абсолютной точности передать стихотворение с русского на английский язык невозможно. По этой причине существуют разного рода компромиссы, а именно: необходимо расставить приоритеты, отбирая то, что на профессиональный взгляд переводчика кажется первостепенным, жертвуя остальными аспектами.
Другой взгляд на переводы именно стихотворений М.Ю. Лермонтова на английский язык состоит в том, что достаточно сложно передать именно образ лирического героя - "лишнего человека", который красной нитью проходит через все его творчество. Для абсолютной передачи смысла, вкладываемого автором, переводчику необходимо знать не только биографию Лермонтова, так как в большинстве своем его творчество проходит под влиянием собственного жизненного опыта и является автобиографичным, но и его поэзию, анализируя строку за строкой, улавливая настроения, аллегории, антитезы и контрасты.
Ольга Седакова, являясь переводчиком преимущественно произведений стихотворной формы, говорит: "Для того, чтобы перевести одно стихотворение, мне нужно как можно больше прочесть других стихов этого автора, а если он писал и теоретическую прозу, я должна знать и ее, т. е. представлять себе его общий творческий образ"[2]. И это ее высказывание является достаточно четким описанием всего того трудоемкого процесса, который предстоит проделать переводчику для получения профессионального и точного перевода стихотворения. Например, зная, что Лермонтов вдохновлялся стихотворением "На выбор своей гробницы" Ронсара, можно уловить и потрясающую интонацию, всецело передающую не только угасание жизненных сил лирического героя, но и надежду на утешение.
Вспоминаются слова Ивана Бунина: "Всю жизнь я думал, что наш лучший поэт - Пушкин, а теперь я знаю, что это - Лермонтов". [3] Такая высокая оценка является еще одним показателем не только уникальности стихотворного таланта М. Ю. Лермонтова, но и дополнительная планка для переводчика.
В стихах Лермонтова всегда есть особые фразы, слова, образы, характеризующие именно его произведения. Через интонацию, тональность, знаковые особенности стихотворения стиль Лермонтова становится узнаваемым. В этом состоит проблема переводов его произведений - передача атмосферности каждой отдельно взятой строфы, необходимости перевоплощение в самого автора, ощущение его подачи и передать это средствами другого языка, в другое языковое пространство.
Евгений Соколовский, имеющий большой опыт переводов русской литературы на английский язык, подтверждает эту систему разграничения главных и второстепенных составляющих стихотворения: "Taк, например, переводя "Парус" Лермонтова, я, в первую очередь, старался сохранить образную систему стихотворения, а в переводе "Утёса" - тонкую канву оригинала." [4]
Первая строфа анализируемого стихотворения м. Лермонтова была даже особенно отмечена Л.Н.Толстым, которого особенно впечатлило описание кавказского пейзажа.
Первую строку, которая и дала название стихотворению, каждый переводчик интерпретировал по-своему. НАПРИМЕР, Е.Соколовский представил его как "I’m alone on the path just taken", подчеркивая момент фактического нахождения на дороге, Е.Бонвер же дает практически дословный перевод "I come out to the path, alone", вынеся лишь alone в постпозицию для сохранения рифмы. Примечательно, что оба переводчика единодушны в применении лексемы “path”, а не более привычной «road» в значении “дорога”. В переводе Е. Соколовского особенный акцент направлен именно на момент одиночества, переводчик даже решил опустить глагол «выхожу», что усилило ощущение тоски и терзаний автора.
Последующие строки первой строфы "Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу" [5] Е. Соколовский перевел как “Glittering, it stretches through the fog; Quiet night. All harkens to the Creator” [6], опустив прилагательное «кремнистый», а для полной передачи атмосферы
/МОТИВА КАКОГО?ЧЕГО??? использовал старобиблейский глагол "to hark", что означает "слушать", "внимать". Более того, в своем переводе автор использовал грамматическую замену, преобразов глагол «блестит» в деепричастие «glittering» и добавив глагол «stretches» в значении «простираться», тем самым изменив саму структуру предложения из простого неосложнённого предложения в простое предложение, осложненное деепричастием. Также интересно то, что для перевода понятия "пустыня" был использован прием генерализации и конкретное существительно было заменено обобщающим местоимением "all". Это можно объяснить многозначностью этой лексемы, имеющей значения и «desert» - «пустынная местность», и «solitude» - «уединение». На мой взгляд, такой перевод был верным решением, потому что можно предположить, что Лермонтов подразумевал именно значение одиночества, всю тоску и запустение, как внутри самого человека, так и творимую им, нежели просто характеристика безлюдного пространства. Во многих его произведениях, пустыня ничто иное, как аллюзия на пустую жизнь человека в современном обществе, отсутствие духовности. К примеру, в его шедевре «Герой нашего времени» Печорин тоже плакал на безлюдье, в «пустыне», когда потерял Веру, оставшись один в «пустынном обществе». Другой пример – стихотворение «Утес», где он «одиноко стоит в пустыне». По этим двум примерам, можно сделать вывод о глубоком смысле, который вкладывал автор в понятие «пустыня».
В варианте перевода Е. Бонвера рассматриваемые две строки поменялись местами (т.е. использован прием перестановки), вероятно, для сохранения рифмической составляющей:
«Night and wildness are referred to God,
Through the mist, the road gleams with stone» [7]
Кроме того, в переводе опущено краткое прилагательное "тиха", являющегося в русском тексте составным именным сказуемым (Ночь тиха), а для перевода лексемы «пустыня» использован вариант «wildness» (см. Словарь ‛пустыня, дикая местность’). Е.Бонвер также использовал грамматическую замену, объединив два простых предложения оригинала (Ночь тиха. Пустыня внемлет богу) в одно Night and wildness are referred to God. В результате такого перевода получилось, что ночь и пустыня внемлют Богу (имена существительные Night и wildness объединены сочинительным соединительным союзом and).
Оба переводчика не придали особого значения такой детали, как эпитет «кремнистая дорога», хотя многие литературоведы при анализе стихотворения акцентируют особое внимание именно на этой подробности, называя ее краткой и изумительно точной. Оба переводчика в данном случае сфокусировались на лирической составляющей строки, задвинув художественные детали на второй план, хотя именно в этом слове как в отсылке к сложности пути, к пейзажам Кавказа, к жизненным неудачам и состоит уникальность первой строфы. До Лермонтова, по мнению литературоведов, ни один поэт не мог придать такой глубокий и разносторонний смысл в употреблении данного словосочетания.
Примечательны различные варианты перевода лексемы «туман». Если Е. Соколовский выбирает для ее перевода английское «fog», что в большей степени характеризирует густой туман и мглу [8], то Бонвер использует лексему “mist”, которая обозначает легкий туман, пасмурность, слабую дымку [9]. По этому примеру ясно видно, насколько различно может быть восприятие того или иного слова в стихотворении разными людьми, и, соответственно, по-разному интерпретировано.
Стоит обратить внимание и на перевод слова «бог». М.Ю. Лермонтов, будучи религиозным человеком, присутствие бога внедряет сразу же, со второй строки, определяя его несомненную важность. Е.Соколовский выбирает сдержанный перевод – «creator» (‛творец, создатель’) [10], в то время как Е.Бонвер предлагает более религиозный вариант – «God» (‛бог’) [11].
Лермонтов всегда уделял особое внимание в своем творчестве такому небесному светилу, как звезда. Достаточно вспомнить его стихотворения «Небо и звезды» или «Вверху горит одна звезда». Описание звезды - своеобразная «визитная карточка» поэта, напоминание о его поэзии в отроческие и более юные годы. Более того, и по сей день звезды являются одним из главных символов романтических произведений. В анализируемом стихотворении также не обошлось без упоминания о звездах, которое содержится в строке "И звезда с звездою говорит." Е.Соколовский перевел ее "And two stars begin a dialogue", что является более официальным, сдержанным, сухим переводом по сравнению с лирическим, романтическим "Stars are speaking in the shinning lot" Е. Бонвера, передавшего атмосферу стихотворения в стилистической форме, присущей оригиналу посредством добавления «in the shining lot», тем самым не только увеличивая размер строки для сохранения стихотворного слога, но и позволив читателю проникнуться лирическими веяниями.
Рассмотрим следующую строфу:
"В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?"
В этом четверостишье мы видим антитезу - противопоставление прекрасного, величественного неба и страдания одинокой души в пустыне, чей взгляд устремлен в небо, к Богу в поисках успокоения и ответов. Такой контраст мог быть менее примечательным, будь он привычной полярностью – низкая земля и высокое небо, однако у Лермонтова иное представление – страждущий герой «в пустыне» и «голубое сияние» земного шара в целом.
Интересен и тот факт, что как раз благодаря этой строчке, стихотворение «Выхожу один я на дорогу» вызвало особый ажиотаж после первого полета в Космос Ю. Гагарина: первое, о чем он упомянул, рассказывая о виде Земли из космоса, было сочетание «голубая дымка».
Для передачи смысла наречий "так больно" и "так трудно" в третьей строке оба переводчика используют устойчивое выражение "heavy heart" - "тяжело на сердце". Е. Бонвер же добавляется еще прилагательное "pined" – от глагола “pine” - ‛чахнуть, томиться’ [12], что еще более усиливает значение боли и одиночества, безысходности.
Именно в последних двух строках второй строфы выражено особое напряжение стихотворения, конец повествования и начало душевного подъема, раскрытие истинных терзаний автора.
В последней строке второго четверостишья Е.Соколовский использовал практически дословный перевод: "Do I hope? Or do I have regrets?", в то время как Бонвер передал смысл в более поэтичной форме: "Is it waiting or regretting plight?", добавив plight - "трудное положение", что придает дополнительный оттенок трагизма. Оба перевода не в полной мере передали пример вопросов к себе, где присутствует необходимость быть услышанным и особая экспрессия.
Третья строфа стихотворения:
«Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!».
В этом четверостишье особенно чувствуется вся боль и тоска героя. Тон переходит буквально на шепот, обилие шипящих и их аллитерации создают ощущение затихания стихотворения и являют совершенно иную картину – диалог с собой. Именно здесь можно ощутить тождество между ним и Печориным, страждущим и клеймённым вечным штампом "лишний человек". Если в первых строках строфы оба переводчика предоставили схожие варианты, то последние Соколовский перевел как "I seek freedom and repose, while longing To obtain them in a sleep withal!", применив принцип замещения в последней строчке. Примечательно, что Бонвер также выбрал "freedom and repose" в своем варианте перевода, но следующая строка переведена практически дословно, "I would fall asleep and all forget..", изменен лишь порядок слов в предложении для сохранения рифмы.
При переводе следующей строфы
«Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;»
Соколовский опустил прилагательное "холодный" и перенес глагол "желал" со второй строки оригинала в первую строчку строфы, используя при этом фразовый глагол "crave for", имеющий более книжное значение "возжелать" [13], что отлично отражает высокий слог оригинала. Также применена такая переводческая трансформация, как добавление "нежели жить": "I would rather fall asleep, yet live".
В следующей строке переводчик Соколовский применил перестановку слов в предложении:
“For my dormant chest might keep its vigor, For my dormant chest might mutely heave”
Интересен также перевод фразы "жизни силы" - "vigor", которое берет свое начало еще с латыни и обозначает "жизнь, активность, силу". Наречие "тихо" Соколовский перевел как "mutely", что больше переводится как "безмолвно", нежели имеет отсылку к медленности. Больше думается, что именно бесшумность имелась в виду в оригинале, которую можно было бы интерпретировать при прочтении. Само слово "грудь" предстает не просто как "chest", a "dormant chest", где прилагательное переводится как "находящийся в состоянии покоя", что помогает увеличить длину строки и придает дополнительную долю романтизма.
Е.Бонвер при переводе этой строфы применил перестановку строк в стихотворении:
I would like to fall asleep forever, But without cold sleep of death:
Let my breast be full of dozing fervor For the life, and heave in gentle breath;
В его версии строфа начинается с "I would like to fall asleep forever", что является гармоничным продолжением третьего четверостишья, последняя строка которой начиналась с оборота "I would.." ВЫ НЕ ПРИВЕЛИ ПЕРЕВОД ВСЕЙ СТРОФЫ ОБОИХ ПЕРЕВОДЧИКОВ, ПОЭТОМУ ТРУДНО СЛЕДИТЬ ЗА
ВАШИМ АНАЛИЗОМ,. Первая строка оригинала перемещается на вторую строчку в переводе Бонвера, где переводчик заменил лексему "могила" на "смерть" - "death", а сочетание "жизни силы" превратились в "dozing fervor", что больше означает "дремлющий пыл". Последнюю строку автор перевел как "For the life, and heave in gentle breath", немного отойдя от дословного перевода.
В первой строке последнего четверостишья «Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб вечно зеленея Тёмный дуб склонялся и шумел»
Соколовский применил принцип генерализации, предложив вместо "всю ночь, весь день" наречие "forever", имеющего значение ‛навсегда, навечно’ [14], а также замещения, упростив сочетание "мой слух лелеял" на "with joy listen" – “слушать с наслаждением/радостью” Эпитет "Сладкий голос" он переводит как "gentle voice", что означает ‛мягкий, кроткий’ [15]. Также поменялись местами 3-я и 4-я строки, что помогло выдержать логическую целостность и сохранить устойчивый порядок слов в предложении – подлежащее и сказуемое находятся перед второстепенными членами предложения в его переводе. Также, помимо трансформации деепричастия "вечно зеленея" в прилагательное "always green", Соколовский добавил еще одно описание - "blissful" - "блаженный". Опущен глагол "склонялся" и эпитет к дубу – «темный».
Е. Бонвер переводит, в свою очередь, сочетание "сладкий голос" как "enchanting voice", что означает ‛очаровывающий, очаровательный голос’. Примечательно то, что оба переводчика добавили свое видение в перевод этого словосочетания: если у Соколовского он является отсылкой в большей степени, к голосу возлюбленной «gentle voice», то Е. Бонвер придает нечто магическое, волшебное, очаровывающее, стирая грань между существующим голосом и ангельским пением. Е. Бонвер также выполняет фактически дословный перевод первых двух строк. "Вечно зеленый" в его интерпретации - "evergreen", что более соответствует ритму стихотворения и может также переводиться как «бессрочный, неувядающий».
Переводчики не применяли генерализацию к «дубу», переведя как «oak tree» и просто «oak», что является особенным показателем профессионализма переводчиков, ведь дуб – это любимейшее дерево Лермонтова, связанное с представлениями о долгосрочном, вечном. Е.Соколовский при переводе опустил определение «темный», хотя именно оно является одновременно отсылкой и к мраку всей ситуации, и к многовековой жизни дерева. Е. Бонвер использовал прилагательное «shady», которое имеет значение «тенистый, неясный, сомнительный».
Разумеется, произведения М.Ю. Лермонтова - ярчайший образец классики русской поэзии, и перед переводчиком также встает вопрос о том, как быть с рифмой, принимая во внимание тот известный факт, что длина среднего русского слова состоит из 3-4 слогов, в то время как английское имеет от 1 до 2 слогов в среднем, что, как правило, обозначает то, что перевод на английский язык просто не заполнит строку текста оригинала и в этом случае переводчику необходимо добавить детали, вписывающиеся в концепцию не только самого стихотворения, но и подходящего по размеру в строку. Е. Соколовский, как мы видели выше, больше стремился передать дословный смысл стихотворения, стремясь максимально избежать обилия переводческих трансформаций, вместе с тем сохраняя рифму и слог. Он утверждал, что рифмовать в английском языке "крайне трудно", добавляя "но не невозможно!". У Е. Соколовского мы чаще видим частичную рифму, например, в переводе первого четверостишья вторая и четвертая строки зарифмованы. Также стоит отметить, что Соколовский, благодаря такой позиции, передал эстетический вид оригинального произведения. Е. Бонвер же действовал смелее, воссоздав полноценное лирическое стихотворение с обязательным присутствием рифмы в каждой строфе, сохранив именно стилистические особенности оригинала. Е. Бонвер в некотором смысле является в своем переводе поэтом, потому что он создал на базе уже существовавшего стихотворения уникальное и собственное его видение, внеся некоторые изменения.
Вспоминается высказывание Роберта Фроста "Поэзия - это всё, что теряется в переводе" [16]. И все же, проанализировав оба перевода, какими бы разнящимися по выбору слов, эпитетов, стилистике они не были, я считаю, что оба они были выполнены успешно и, проанализировав оба перевода, я бы назвала перевод Соколовского более точным, лаконичным и обоснованным, так как он максимально близок к оригиналу, хотя и в некотором смысле упрощен и лишен атмосферы тех страданий, о которых повествуется. В переводе Бонвера чувствуется опыт, лингвистическое чутье к деталям, гармония стихотворения, но в сравнении с оригиналом прослеживается неполная концепция перевода с добавлениями автора. Оба перевода ни в коей мере не противоречат смыслу и настроению стихотворения.
Оба варианта находятся на вершине художественного перевода поэзии и показывают высокий уровень мастерства переводчиков.
Ссылки
1. Mikhail Lermontov, The Demon and Other Poems. Trans. by Eugene M. Kayden. (Yellow Springs, Ohaio: The Antioch Press, 1965) 103
2. Ольга Седакова: стихи, смыслы, прочтения. Сборник научных статей, 2017, 211
3. Адамович Г. В. Сомнения и надежды. С. Федякина. - М.:ОЛМА-ПРЕСС, 2002, 127-128
4. Журнал "Стороны Света", Выпуск №4
5. М. Ю. Лермонтов, Выхожу один я на дорогу (сборник), М.:Эксмо, 2014, 53
6. Журнал: Слово\Word 2007, 56
7. http://www.poetryloverspage.com/poets/lermontov/i_come_out_to_path.html
8. http://dictionary.cambridge.org/dictionary/english/fog
9. http://www.wordreference.com/enru/mist
10. http://dictionary.cambridge.org/dictionary/english/creator
11. http://dictionary.cambridge.org/dictionary/english/god
12. http://www.babla.ru/английский-русский/pine
13. http://www.multitran.ru/c/m.exe?CL=1&s=crave+for&l1=1
14. http://www.multitran.ru/c/m.exe?CL=1&s=forever&l1=1
15. http://www.multitran.ru/c/m.exe?l1=1&l2=2&s=gentle%20voice
16. https://ru.wikiquote.org/wiki/Роберт_Фрост
