АКТУАЛИЗАЦИЯ СЕМЫ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ – ВОСПОМИНАНИЯ –В ЗНАЧЕНИЯХ СЛОВ ДРУГИХ ЛСП (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ)

Уникальная по своей когнитивной природе категория представления, рассматриваемая нами с позиций структурно-семантического направления в современной русистике [1] как структурно-семантическая [2], порождает богатые смыслы, которые находят непосредственное выражение прежде всего на лексико- фразеологическом уровне языковой системы [3; 4]. Зафиксированные в словарях лексические и фразеологические единицы с общим и частными значениями представления – воспоминания / воображения, будучи полисемантами [6], объединяются в соответствующее ЛСП, впервые смоделированное нами с учётом когнитивной специфики представления, занимающего промежуточное положение между восприятием и понятием и совмещающего свойства чувственных и абстрактных форм отражения действительности в сознании человека.

Общеязыковые лексические и фразеологические экспоненты ЛСП представления полностью [5; 6] или частично [8] нами уже описаны. Вместе с тем семантика представления настолько актуальна для носителей русского языка, что средствами её выражения в речи становятся слова, относящиеся к другим ЛСП. Семы воспоминания / воображения в их значениях актуализируются коммуникативным контекстом, в частности художественным прозаическим.

Анализ лексем, непосредственно не относящихся к ЛСП представления, позволяет «показать весь спектр взаимосвязанных и взаимодействующих репрезентантов семантики воспоминания / воображения как доминирующих в системе разноуровневых единиц языка этой же функциональной направленности» [6, с. 70].

В данной статье мы обратимся к характеристике только 33 слов (их, конечно, намного больше), в значениях которых речевой контекст с особенной силой актуализирует сему воспоминания, и рассмотрим их как полисеманты, потенциально экспонирующие соответствующий ЛСК в составе ЛСП представления.

11 лексических единиц (33,3 %) мы относим к микрополю (МКП) собственно воспоминания: отзвук – “4. перен. То,  в чём отражается что-н.,  в чём обнаруживаются следы  чего-н.  Отзвуки прошлого” [10,  с.  469]; отголосок – “То же, что отзвук (во 2 и 4 знач.) [10, с. 467]; эхо – “1. Отражение звука от предметов, отзвук” [10, с. 910]; отдаться – “4. перен. Отозваться где-н., отразиться” [10, с. 467]; возродить – “Восстановить, сделать вновь деятельным, живым” [10, с. 97]; возобновить – “1. Начать снова” [10, с. 97]; возвратиться – “То же, что вернуться”

[10, с. 95]: вернуться – “1. Прийти обратно; появиться вновь. 2. Обратиться к чему-н. вновь” [10, с. 79]; восстать –

“2. Категорически не соглашаясь, возражая, выступить против кого-чего-н. (высок.). Восстать из руин, из пепла (высок.) – о разрушенном, сожжённом: возродиться” [10, с. 103]; жевать – “Растирать зубами и движениями языка, разминать во рту (также перен.: повторять одно и то же; разг. пренебр.)” [10, с. 193]; походить¹ – “Быть похожим, сходным с кем-чем-н.” [10, с. 572]; знакомый – “1. Такой, о котором знали раньше, известный. 3. Состоящий в знакомстве (во 2 знач.) с кем-н.; лично известный” [10, с. 234].

Подчеркнём, что сема воспоминания с большей  или меньшей отчётливостью осознаётся в прямых и

переносных значениях рассматриваемых лексем благодаря употреблению в их толковании слов, напрямую или ассоциативно указывающих на извлечение из памяти былых ощущений и восприятий, отражённых в сознании уже в виде н а г л я д н о-чувственных образов: след¹ – “1. Отпечаток чего-н. на какой-н. поверхности, а также полоса, оставшаяся после движения чего-н.” [10, с. 726] (ср.: «след памяти – энграмма» [9, с. 332]; «образ-след» [11, с. 330]); прошлое – “2. Прошедшее время, минувшие события” [10, с. 626]; отразиться – “2. Проявиться, обнаружиться” [10, с. 476]; отражение – “1. см. отразить. 3. То, в чём отражено, воспроизведено что-н.” [10, с. 476] (ср.: отражение (в психологии) – «процесс и результат взаимодействия живых организмов с окружающей  средой, формирование в психике высших организмов образов действительности, её психических моделей, выступающих в качестве ориентировочной основы поведения» [9, с. 289]; воспроизведение – «процесс выборочной актуализации хранящейся в памяти информации» [9, с. 69]); отразить – “1. О какой-н. физической среде: отбросить от себя. 3. О гладкой и воспринимающей свет поверхности: воспроизвести изображение. 4. Воспроизвести, представить в образах, выразить” [10, с. 476]; отозваться – “3. Вызвать собой что-н., сказаться” [10, с. 474]; восстановить – “2. перен. Вновь представить кого-что-н., воспроизвести” [10, с. 103]; вновь – “Снова, ещё раз” [10, с. 92]; снова – “Ещё раз, опять” [10, с. 737]; опять – “Ещё раз, снова” [10, с. 456]; обратно от обратный – “1. Направленный в сторону, противоположную какому-то движению, ведущий назад” [10, с. 434]; повторить – “1. Сказать или сделать ещё раз. 2. Возобновить ещё раз в памяти известное, заученное” [10, с. 528]; похожий – “1. Имеющий сходство с кем-чем-н.” [10, с. 572]; сходный – “1. Похожий, подобный кому-чему-н.” [10, с. 781]; знать¹ – “1. Иметь сведения о ком-чём-н. 2. Обладать какими-н. познаниями, иметь о ком-чём-н. понятие, представление. 3. Быть знакомым с кем-н.” [10, с. 235]; раньше – “3. В прежнее время, прежде” [10, с. 655]; знакомство – “2. Отношения между людьми, знающими друг друга” [10, с. 234]; известный – “1. Такой, о котором знают, имеют сведения” [10, с. 241].

Очевидно, что данные вспомогательные слова позволяют выявить общую для всех потенциальных экспонентов МКП собственно воспоминания сему “Воспроизведение хранящейся в памяти информации о прошлом чувственном опыте в виде воспоминаний”. Например:

Как отзвуки далёких лет, звучали для меня слова «сирота», «беспризорник», «бродяга». Их произносил Владимир Александрович, скупо рассказывая о себе (С. Юхнов. Путь генерала); – <…> Умер, умер, умер, отдалось в нём, почему именно он? (П. Проскурин. Судьба); Шамет, правда, никогда и не предполагал, что ему понадобится возобновлять в памяти это давно ушедшее время своей жизни (К. Паустовский. Золотая роза); В особенности он очень искусно возвращался к тем давним и таким болезненным минутам, когда искал Веру в коридорах, в комнатах общаги (В. Маканин. Андеграунд, или Герой нашего времени); А если <…> восстанут забытые воспоминания, <…> – он <…> просыпается, вскакивает с постели, иногда плачет холодными слезами

<…> (И. Гончаров. Обломов); Чтобы завладеть женщиной, Николай якобы написал донос на брата. Дачные старухи – «злое семя» – жевали эту историю много лет (Ю. Буйда. Лета); – Но позвольте, это же просто сказка, красивая арабская легенда, причём в европейской романтической обработке, да ещё с детства нам знакомая, – выпалил Воля (В. Алешковский. Владимир Чигринцев) и др.

Сема воспоминания, когнитивно заложенная в общеязыковых значениях указанных единиц, с наибольшей силой проявляется, как лакмусом, художественным контекстом, содержащим лексику соответствующего ЛСК в составе ЛСП представления и / или слова / словосочетания с темпоральной семантикой, отсылающей к прошлому, отдельным его фрагментам или длительным процессам в нём, а также к отсутствию кого-чего-либо в настоящем: в памяти, воспоминания, историю, давно ушедшее время, к давним минутам, с детства, много лет, умер.

В МКП поминания мы включили только 1 лексическую единицу (3,1 %): оплакать – “Слезами выразить свою скорбь (обычно по поводу чьей-н. смерти)” [10, с. 452]. В прямом значении данного слова осознаётся связь с обрядом поминания усопшего, предполагающим такое воспоминание о покойнике, когда он предстаёт как человек положительный, что, собственно, и вызывает “(высок.) Крайнюю печаль, горесть, страдание” [10, с. 722] и сопровождающие их слёзы. Эта связь обусловливается употреблением в толковании рассматриваемой лексемы слова смерть (“1. Прекращение жизнедеятельности организма” [10, с. 733]), которое указывает, с одной стороны, на отсутствие человека в непосредственно воспринимаемой действительности, а с другой – на его вечную жизнь в памяти скорбящего, ибо «абсолютного забвения впечатлений не существует» [9, с. 304]. Например:

Пять лет жила она в Америке – лишилась отца, искренно оплакивала смерть его и спешила возвратиться в

отечество, будучи уверена в постоянстве своего друга (Н. Карамзин. Письма русского путешественника); Теперь он оплакивал не только деда, но и своих родителей <…> (И. Карташевская. Время).

В художественной прозаической речи особенно интересно употребление слова оплакивать по отношению к

прошлому в целом или каким-то его периодам и событиям в частности: прошлое «умирает» в смысле невозможности воспринимать его непосредственно, «здесь и сейчас» (вживую мы воспринимаем только настоящее), чувственно жить в нём, наслаждаясь им, корректируя его, и поэтому нередко заставляет человека скорбеть о необратимости былого, которое «оживает» только в воспоминаниях – наглядно-чувственно – и по сравнению с настоящим и будущим оценивается исключительно как положительное, иначе бы при его воскрешении в мыслях не вызывало слёзы. Ср.:

Проходят годы, и женщинам ничего не остаётся делать, кроме как оплакивать прошлое (И. Тургенев. Дворянское гнездо); За своим плачем по Ларе он оплакивал также то далёкое лето в Мелюзееве, когда революция была тогдашним <…> богом, <…>, и каждый сумасшествовал по-своему, и жизнь каждого существовала сама по себе <…> (Б. Пастернак. Доктор Живаго); – Угле-ей! Угле-е-ей! – откуда-то издалека пел русский тенор, как бы оплакивая свою былую удаль, своё улетевшее счастье (В. Катаев. Белеет парус одинокий) и др.

Как и предыдущие примеры, данные эмоционально окрашенные контексты включают слова, актуализирующие семантику воспоминания-поминания: прошлое, далёкое лето, былую (удаль), улетевшее (счастье). Причём в каждом высказывании более или менее чётко обозначается объект слёзного воздыхания и глубочайшей горечи, чувственно навсегда оставшийся в прошлом и мысленно воспроизводимый в настоящем: молодость, красота, силы, привлекательность  женщин; относительная и недолгая свобода  Юрия Живаго от сумасшествия революции; удаль и счастье русского тенора. Всего этого, к сожалению, нет, и это причина страдания – ностальгии о прекрасном и наиболее значимом для человека «раньше».

МКП памяти вбирает в себя наибольшее количество экспонентов с соответствующей семой в их прямых значениях – 21 (63,6 %). Данный показатель в 2 раза выше числа лексем с общеязыковым значением памяти [6, с. 69], что свидетельствует о тенденции к расширению границ МКП памяти в ЛСК воспоминания. Эта тенденция в свою очередь отражает актуальность, априорную практическую значимость для носителей русского языка памяти и способности извлекать из неё мысленно обработанный жизненный опыт. В русском языковом сознании память характеризуется как неразрывно связанное с объективным миром рациональное начало и потому необходимое условие успешной деятельности человека, исключительно полезная “1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления”, очень важный “Запас хранящихся в сознании впечатлений, опыта” [10, с. 488], что убедительно доказывает анализ русских пословиц с семантикой представления [8, с. 58]. Например:

Русский человек добро помнит; Дружбу помни, а зло забывай; Доброму добрая память; Не будь тороплив, будь памятлив и др. [4, с. 50–51].

Ярче всего сема памяти представлена в прямых значениях лексем оставить (“2. Сохранить, приберечь. 4. Запечатлеть где-н., на чём-н., сохранить не исчезнувшим” [10, с. 462]) и впечатление (“1. След, оставленный в сознании, в душе чем-н. пережитым, воспринятым” [10, с. 105]), поскольку в толковании значений каждой из лексических единиц, особенно первой, используются слова, максимально «высвечивающие» эту сему: сохранить –   “1. Сберечь, не дать кому-чему-н. пропасть, утратиться или потерпеть ущерб. 2. Не утратить, оставить в силе, в действии” [10, с. 750]; запечатлеть – “(книжн.) 2. Сохранить надолго в памяти, в сознании” [10, с. 217]; пережить–    “2. Испытать в жизни. 4. Вытерпеть, вынести что-н.” [10, с. 501], воспринять – “1. Ощутить, распознать органами чувств” [10, с. 103].

Значения других экспонентов с актуализированной семой памяти истолковываются посредством практически одних и тех же слов, осуществляющих устойчивые ассоциации с сохранением в человеческом сознании того, что было в прошлом: сохранить – “1. Сберечь, не дать кому-чему-н. пропасть, утратиться или потерпеть ущерб. 2. Не утратить, оставить в силе, в действии” [10, с. 750]; уцелеть – “Сохраниться в целости, невредимым” [10, с. 843]; отпечататься – “Оставить свой отпечаток, след” [10, с. 475]; отпечаток – “1. След, изображение, оставшееся на чём-н. от надавливания” [10, с. 475]; оттиск – “1. То же, что отпечаток (в 1 знач.)” [10, с. 480]; след¹ – “1. Отпечаток чего-н. на какой-н. поверхности, а также полоса, оставшаяся после движения чего-н.” [10, с. 726]; эпизод – “1. Случай, происшествие” [10, с. 908]; случай – “1. То, что произошло, случилось, происшествие” [10, с. 730]; происшествие – “Событие, нарушившее обычный ход вещей” [10, с. 610]; событие – “То, что произошло, то или иное значительное явление, факт общественной, личной жизни” [10, с. 739]; история

– “7. Происшествие, событие, преимущественно неприятное (разг.)” [10, с. 258].

Сохранение, накопление и первичная логическая обработка (отрыв от непосредственного восприятия объектов действительности) предшествующего чувственного опыта (данных ощущений и восприятий) составляет когнитивную сущность памяти, что и передаётся экспонентами соответствующего МКП в художественной прозе с феноменальной точностью и полнотой. Например:

Тогда все пели Окуджаву, а Георгий, единственный из всех, не любил этих песен. Они раздражали его

<…> тем, что <…> оставляли в памяти какой-то след (Л. Улицкая. Медея и её дети); Одно впечатление неотступно преследовало её. Это было лицо Левина <…> (Л. Толстой. Анна Каренина); – <…> Если память твоя сохранила ситуацию города, то ты должен помнить, что у нас есть буераки, слободы и слободки <…> (Н. Лесков. Несмертельный голован); <…> Время серенькое, день удушливый, местность совершенно такая же, как уцелела в его памяти <…> (Ф. Достоевский. Преступление и наказание); – Я даже помню, как ты на меня смотрела в том или ином случае, что ты сказала и даже с какими интонациями. Удивительно, как всё это отпечаталось в памяти (А. Столяров. У Геркулесовых столбов); <…> С безжалостной ясностью в ночном мозгу всплыл глубоко забытый, много лет не вспоминавшийся эпизод (А. Солженицын. В круге первом); Память работала всё напряжённее, воскрешая различные случаи жизни <…> (А. Горький. В людях); Перед Валерианом Ивановичем проходят события последних дней. Гоша Воробьёв. Кража <…> (В. Астафьев. Кража); В воображении его воскресли вдруг все истории о кладах, шкатулках с потаёнными ящиками <…> (Н. Гоголь. Портрет) и др.

Использование в приведённых фрагментах их художественных произведений, наряду с презентантами общеязыкового значения памяти (память / в памяти, в мозгу / в воображении в значении “В памяти”, помнить / помню) и лексикой темпоральной семантики (тогда, много лет, последних дней), экспонентов МКП собственно воспоминания (преследовало, всплыл, воскресли / воскрешая), а также слова работала (работать – “1. Находиться в действии, в работе (в 1 знач.)”: работа – “1. Процесс превращения одного вида энергии в другой (спец.); вообще нахождение в действии” [10, с. 636]) подчёркивает очень важную мысль о том, что память, будучи «информационным фондом жизнедеятельности» человека, не есть «склад готовой продукции», это «постоянно самоорганизующийся процесс» запоминания, «активно-реконструктивного» сохранения и воспроизведения «прошлого взаимодействия человека с действительностью» [9, с. 303, 306, 310]. «Особой разновидностью воспроизведения» считается воспоминание – «отнесение индивидом образных представлений к определённому месту и моменту своей жизни» [9, с. 309]. Воспоминание – функциональное проявление памяти, результат её работы, поэтому дифференциация данных коррелирующих понятий достаточно условна, поэтому зыбки границы между МКП памяти и собственно воспоминания / поминания в рамках соответствующего ЛСК.

Очень ярким художественным «доказательством» специфической когнитивной взаимосвязи памяти и воспоминания видится следующее рассуждение Сергея Багрова – главного героя автобиографической повести С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука»:

Я сам не знаю, можно ли вполне верить всему тому, что сохранила моя память? Если я помню действительно случившиеся события, то это можно назвать воспоминаниями не только детства, но даже младенчества. Особый интерес в плане актуализации семы памяти представляют слова с общеязыковым значением фото- и кинематографии: фотография – “1. Получение изображений предметов на светочувствительных пластинах, плёнках. 2. Снимок, полученный таким образом” [10, с. 854]; снимок – “Фотографическое изображение кого-чего-н.” [10, с. 736]; кадр¹ – “Отдельный снимок, изображение на киноплёнке, на телеэкране” [10, с. 260]; видеоплёнка: видео – “Первая часть сложных слов со значением “2. Относящийся к видеозаписи”, видеозапись – “(спец.) Запись изображения, визуальной информации” [10, с. 86] (от записать – “2. Нанести голос, музыку, а также изображение на плёнку при помощи специального аппарата” [10, с. 218]), т.е. “Плёнка для видеозаписи”; фильм – “2. Такая лента со снимками, объединёнными единым сюжетом или задачей информации, предназначенная для проекции на экран, для показа в кино, по телевидению; произведение кино- или телеискусства” [10, с. 850]; кинофильм – “То же, что фильм (во 2 знач.)” [10, с. 275]; кино – “2. То же, что фильм (во 2 знач.) (прост.)” [10, с. 274]; кинохроника: кино – “Первая часть сложных слов со значением “Относящийся к кинематографии, к кино” [10, с. 274], хроника – “2. Литературное произведение, содержащее историю политических, общественных, семейных событий, а также вообще рассказ о таких событиях” [10, с. 867], т.е. “Фильм-история чего-н.”.

Способность данных слов выражать в художественной прозаической речи значение памяти фундируется интегральной семой в их общеязыковых значения “Фиксация непосредственно воспринятых объектов действительности на фото- и видеоплёнке с целью их сохранения во времени и пространстве и произвольного воспроизведения”. Например:

Или вдруг раскроется, словно в воздухе, светлой живой фотографией солнечная комната – смех вокруг накрытого стола <…> (Т. Толстая. Ночь. Соня); <…> Гайдар идёт от дела к вымыслу, если, конечно, считать вымыслом точные снимки переживаний детской души, перенесённые из памяти в физиологический раствор художественного текста (В. Пелевин. Жизнь насекомых); Борттехник закрывал глаза, и кино продолжалось с крайнего кадра, – ему показывали бледные коленки, щиколотки и пальцы, чертящие по полу <…> (И. Фролов. Портрет с гранатом); Тихо положив трубку на рычаг, Мария Петровна как бы перевела часы назад и стала пересматривать свою внутреннюю видеоплёнку дня. Вот они едут на машине <…> (Г. Щербакова. Женщины в игре без правил); Вся жизнь прокрутилась перед ней, как кинохроника. Любимые тени ожили и окружили её <…> (Л. Петрушевская. В доме кто-то есть) и др.

Используемые в приведённых художественных фрагментах слова со значением зрительного восприятия (глаза, показывали, пересматривать), памяти (живой, переживаний, души, из памяти, внутреннюю, тени) и воспоминания (перенесённые, назад, прокрутилась, ожили), а также темпоральной лексики (дня, жизнь)

«высвечивают» когнитивную диалектику собственно чувственной и наглядно-чувственной форм отражения действительности в сознании человека – восприятия и представления, близость к восприятию именно памяти и воспоминания, чувственную природу последних.

Очевидно, что данные контексты метафоричны. Семантической основой для формирования интересных, часто окказиональных и потому очень экспрессивных метафор являются лексемы с общеязыковым значением фото- и кинематографии, которые в приведённых примерах характеризуют  память как систему зрительных образов и тем самым усиливают «наглядный эффект и художественную значимость» [7, с. 21] описаний хранящихся и воспроизводимых в памяти персонажей «следов» их прошлого.

Заметим, что слова с актуализированной семой зрительной памяти / зрительного воспоминания (след, отпечататься, отпечаток, оттиск, фотография, снимок, кадр, видеоплёнка, фильм, кинофильм, кино, кинохроника) преобладают над словами с актуализированной семой слухового воспоминания (отзвук, отголосок, эхо, отдаться): их в 3 раза больше. И это закономерно, так как отражает реальное доминирование зрительной перцепции над слуховой в процессе познания человеком объективной действительности.

Во-первых, «нервы, идущие от глаз к мозгу, в двадцать пять раз толще, чем те, которые идут к мозгу от ушей. Поэтому неслучайно 90 % информации из окружающего мира воспринимается человеком зрительно» [8, с. 63].

Во-вторых, «предметность зрительной перцепции носит непосредственный характер, тогда как слуховое восприятие опосредовано предметностью зрительной перцепции. В результате зрительное восприятие данного предмета позволяет в большей мере познать свойства создаваемого им звука. Неслучайно в пословицах разных народов говорится о преимущественном доверии человека зрению, нежели слуху» [8, с. 63]:

Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать (арабская); Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать (китайская); Лучше один раз посмотреть, чем сто раз услышать (таджикская); Лучше один раз своими глазами увидеть, чем сто раз услышать (русская).

В-третьих, «зрительная перцепция быстрее мобилизует человеческую память и тем самым активнее идентифицирует воспринимаемые предметы реальности: «видеть – это значит соотносить воспринятые зрительные сигналы с одной из гипотез, существующих в хранилищах мозга» [9, с. 53]. Неудивительно, что узнать другого человека (“1. Обнаружить в ком-чём-н. знакомого, знакомое” [10, с. 826]) легче, увидев его самого, а не услышав его имя или голос, потому что и с именем, и с голосом обязательно должен быть связан определённый зрительный образ» [8, с. 63].

Итак, к ЛСК воспоминания в рамках ЛСП представления, наряду с общеязыковыми лексемами, следует отнести слова, принадлежащие другим ЛСП, но способные выражать значение памяти / воспоминания в определённом речевом контексте (при «содействии» лексических единиц с семантикой памяти / воспоминания и времени / прошлого). Такие слова правомерно квалифицировать как потенциальные экспоненты ЛСК воспоминания.

Распределяясь по всем МКП этого ЛСК – собственно воспоминания, поминания и памяти,  – данные полисеманты значительно обогащают систему лексических средств репрезентации в русском языке когнитивных смыслов, порождаемых категорией представления в области сохранения и воспроизведения прошлого чувственного опыта человека.

Особенно заметно за счёт рассматриваемых слов расширяется МКП памяти, что объясняется важностью этой способности для жизни индивидуума: «на основе памяти человек ориентируется в настоящем и предвидит будущее» [9, с. 303]. Причём потенциальные экспоненты с контекстуально обусловленным значением зрительной памяти /  зрительного воспоминания доминируют над лексемами, реализующими в  речи значение  слуховой памяти / слухового воспоминания, что «высвечивает» одну из объективных особенностей отражения действительности в человеческом сознании.

Данные полисеманты ещё более размывают границы между МКП памяти и собственно воспоминания / поминания, проявляя тем самым сущность  когнитивной взаимосвязи психической способности сохранять и воспроизводить воспринятую органами чувств информацию об окружающем мире и формы проявления этой способности.

В результате семантического преобразования потенциальные экспоненты ЛСК воспоминания в художественной прозе очень часто формируют метафоры, выступающие яркими, выразительными, эстетически мотивированными средствами описания наглядно-чувственных образов, актуализируемых в памяти литературных героев.

Список литературы

1.     Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005–2010: Сб. науч. и науч.-методич. ст. – М. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. – С. 61–73.

2.     Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. – Томск: ТГПУ, 2013. – № 3 (131). – С. 140–145.

3.     Голайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. – 142 с.

4.     Голайденко Л.Н. Лексико-фразеологические средства выражения семантики представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Издательство БГПУ, 2012. – 72 с.

5.     Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воображения и периферия (на материале художественной прозы) // Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф. (10 ноября 2015 г.). Вып. 2. – Красноярск: ИЦРОН, 2015. – С. 34–44.

6.     Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воспоминания и периферия (на материале художественной прозы) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – № 10(52): в 2-х ч. Ч. 2. – Тамбов: Грамота, 2015. – С. 64–71.

7.     Голайденко Л.Н. Развёрнутые метафоры со словами ЛСП кинематографа как средства выражения семантики представления в художественной прозаической речи // Научные исследования в сфере гуманитарных наук: вызовы нового времени: М-лы 3 междунар. науч.-практ. конф. 26–27 сентября 2014 г. – Екатеринбург: МНЦ «Сфера общественных наук», 2014. – С. 16–21.

8.     Голайденко Л.Н. Фразеологизмы-экспоненты ЛСП представления: ядра, ЛСК воспоминания и периферии (на материале художественной прозаической речи) // Актуальные вопросы современных гуманитарных наук: Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф. (10 марта 2016 г.). Вып. 3. – Екатеринбург: ИЦРОН, 2016. – С. 52–64.

9.     Еникеев М.И. Психологический энциклопедический словарь. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. – 560 с.

10. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1991. – 917 с.

11. Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост. Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблёва, В.А. Лутченко. – М.: ИНФРА-М, 2006. – 576 с.